Украденное детство

Всё дальше уходят в историю годы Великой Отечественной войны. Все меньше и меньше остается ветеранов войны, её участников и свидетелей, и тем ценнее крупицы правды, знаний, которые нам могут дать они. Их мучения в прошлом заслуживают особого внимания, и не должны подлежать забвению.

«Многое из сегодняшней жизни забывается, а картинки моего детства остаются такими же яркими, как будто это было вчера», – вспоминала Лидия Петровна Харитонова. Да, действительно, она может быть и хочет забыть, но такое не забывается. Лидочке только исполнилось пять лет, когда началась война. Уже в июле 1941 года немецкая авиация начала бомбёжку населенных пунктов района, она хорошо помнит, как они боялись налётов вместе с братьями и сёстрами и прятались в подвале дома. В августе село Никольское Гатчинского района Ленинградской области, где она жила пришли немецко-фашистские захватчики. Фашистские головорезы в первые же дни оккупации умертвили больных в психиатрической больнице села Никольское и расстреляли вступившегося за них доктора Дуброву. Захватчики проводили облавы, искали партизан, расстреливали коммунистов. Как скот они сгоняли людей в товарные вагоны, чтобы отправить в качестве рабочей силы в Прибалтику. Эта незавидная участь постигла и семью Лидии Петровны.

Задействовав армию и полицию, немцы устраивали облавы и угоняли в Германию сотни тысяч советских людей. По немецким сведениям, в феврале 1942 года еженедельно отправлялось в Германию до 10 тысяч «гражданских русских». В целом, на принудительные работы с оккупированных территорий СССР было вывезено около пять миллион человек, из них с территории Украины 2,4 млн человек, с территории Белоруссии 400 тыс. человек. Подавляющим большинством из общего числа вывезенных на принудительные работы были подростки. Немцы называли их «остарбайтерами» (восточными рабочими). Евреям и цыганам даже теоретически в этом статусе было отказано. В соответствии с государственными инструкциями немецких властей предусматривалось, что «все рабочие должны получать такую пищу и такое жилье и подвергаться такому обращению, которые бы давали возможность эксплуатировать их в самой большой степени при самых минимальных затратах». Уровень смертности среди угнанных в Германию советских людей был очень высок. Официальные документы рейха содержат информацию о том, что, на конец лета 1944 года на работы на территорию «Великогерманского рейха» силой были увезены 7 млн 600 тысяч гражданских лиц и военнопленных. Таким образом, остарбайтеры составляли приблизительно четверть всей экономической и производительной мощности Германии того времени. Использование труда и жизни детей с оккупированных территорий СССР носило масштабный плановый характер и стало практическим внедрением в жизнь фашисткой идеологии и политики.

«Когда мы стояли на железнодорожном перроне, мама качала в коляске мою младшую сестру, которой было всего два месяца от роду. Вдруг к нам подошёл немецкий солдат с автоматом на плече. Он заглянул в коляску, закрытую кружевным покрывалом, и дуло автомата оказалось на уровне младенческого личика. Моя мама подумала, что он хочет застрелить её ребёнка и как тигрица бросилась на этого фрица. Он резко оттолкнул её прикладом автомата, и она упала навзничь на мешки с нашими пожитками. Все замерли тогда, лишившись дара речи, – подумали, что он её сейчас застрелит. Но всё обошлось, прозвучал паровозный гудок, и мы отправились в путь. Когда прибыли в Латвию, нас всех детей определили на работу. Я пасла хозяйских свиней, моя четырёхлетняя сестра – гусей, старшая сестра – коров, а мама с грудничком помогала по дому. На следующий год меня тоже определили пасти коров, но они меня не слушались – разбрелись кто куда. Прибежала на хутор, плакала, просила о помощи. Видимо хозяева тогда поняли, что я слишком мала, чтобы с коровами управляться, и оставили свиней пасти. Кормили нас не сказать, чтобы плохо – картошкой и фасолью, но мы считали тогда каждый день, проведённый в рабстве, и очень скучали по дому, по братьям, которые сражались за Родину. И вот, наступил тот долгожданный день, когда объявили, что война закончилась победой и мы можем возвращаться домой. Так получилось, что мимо хутора, где мы жили во времянке проходили советские войска. Мы смотрели на них, плакали от радости, махали руками. И вдруг мама закричала: «Сыночек!» Один из бойцов оглянулся, оглянулся и бросился к нам, прямо в материнские объятия. Он смог задержаться у нас на ночь, рассказывал, как воевал, как попал в плен и бежал и снова попал в плен и опять смог сбежать, остаться в живых и вновь встать в строй. Помню, как гладила своими детскими пальчиками рубцы на его спине, они были квадратиками, так били плетьми – сначала вдоль спины, потом поперёк. Да, много мой брат натерпелся, поэтому видимо недолго и прожил, всего три года после победного мая. В январе 1944 года село Никольское было освобождено от фашистов, радовались победе в мае 45-го года, с нетерпением ждали брата. Помню, как 12 июля на Петров день сидели за праздничным столом и тут принесли похоронку на него. Он охранял военный госпиталь в Польше, его убили на боевом посту, год спустя после окончания войны. Из всего нашего большого семейства – пять сестёр и четверо братьев, в живых сегодня осталось только двое – я и моя сестра, которая проживает в Санкт-Петербурге.

В прошлом году Лидия Петровна умерла, остались её воспоминания, которые я успела записать, чтобы знали, чтобы помнили…

Дети войны. В Российской Федерации так определяют категорию граждан бывшего Советского Союза, родившихся в период с 23 июня 1923 по 1941-1945 год включительно. Будучи детьми они не могли воевать, но, так же как и все советские люди испытали на себе тяготы войны. Дети войны не учились в школе, у них не было игрушек, они рано начали работать. Дети войны — это особая категория граждан, которые не принимали участия в войне, но пострадали от неё.

Чем дальше уходит от нас время со дня Великой Победы, чем более отдаляются события тех героических дней и тяжких испытаний, выпавших на долю советского народа, тем зримее становятся картины, как величия человеческого духа, так и неисчислимых потерь и материальных и нравственных.

Украденное детство нельзя забыть и ничем нельзя оправдать...

Елена Степанова, г. Дубоссары