Пятого июля в Дубоссарском туркомплексе "Днестровский Сад" состоялось награждение участников конкурса «Дети войны в словах и лицах».
Казалось бы, просто мероприятие, вручение дипломов и пара фото на память... Но для меня это было гораздо больше. Я заняла второе место в номинации «Фотопортрет», получила диплом, подарочный сертификат, но... самое главное — это мое участие, история моей мамы, которая вошла в книгу, изданную к 80-летию Победы в Великой Отечественной войне.
Эта книга — не просто сборник воспоминаний. Это голос детей войны, тех, кто в детстве держал в руках не игрушки, а мотыгу или другое орудие труда. Это обрывки фотографий, письма, воспоминания, которые стали документами души.
Среди этих страниц теперь и моя мама, Галина Александровна, - девочка-сирота из мордовской деревни, которая в 11 лет пахала землю и боронила поле, собирала колоски, чтобы был хлеб, отчасти заштатный водовоз и вышивальщица солдатских кисетов под махорку, а так же вязальщица носок и варежек воинам на передовую. Маленький человек с огромной судьбой. Я писала о ней от всего сердца, и теперь ее история увидела свет.
Знаете, я думаю, что такие конкурсы и книги очень нужны именно сейчас. Потому что время уходит. Потому что с годами война превращается в параграф в учебнике, а не в боль и подвиг наших родных. Потому что появляются те, кто забывает, и те, кто перевирает факты истории. А эти воспоминания — это наш якорь, наши корни, наша защита от забвения. Пока звучат такие голоса — мы помним, кто мы и какой ценой досталась Победа.
Сегодня я не просто получила награду. Я почувствовала, что сделала что-то важное: сохранила частицу истины для себя, для будущих поколений, для всех, кто захочет услышать правду, для тех, кто помнит, как оно было на самом деле.
А вот и сам текст (в книге он чуточку изменен):
- Попросили у меня фото моей мамы времен ВОВ, она ведь у меня относилась к категории «Дети войны». Родилась в 30-м году прошлого века, и во время тех лихолетий 1941-1945 годов ей было 11-15. Какое-то время они учились, но по большей части под лозунгом: «Все для фронта, все для победы» работали наравне со взрослыми.
Родилась моя мама Руснак Галина Александровна и жила в глухой мордовской деревне под названием Зоринка. В те времена были колхозы. Был такой и у них. Было стадо свиней и коров, были и поля. До них не докатилась война, но все тяготы того времени пришлось испытать и мирным жителям вдали от передовой.
На полях сеяли хлеб. Запрягались бабы в плуг и ай-да пахать на себе… Детям же доверялась «почетная миссия» разбрасывать зерна в почву, а потом опять, запрягались женщины в борону и вперед – боронить…
Следующий этап – прошевка. Вы знаете, что такое прошевать просо? Это не кукуруза, чтоб сапой грести. Это на корточках прорывать травинку за травинкой… Это-то и была задача детей. А потом шли на фермы убирать за скотом. У них там целая бригада была из детей-подростков.
И знаете, подростки были в то время похожи на Бухенвальдных детей. Была у нас фотография, где мама с ее братом стоят на ветру. Девочка (мама) на том снимке была, словно нитка, а платьице, как флаг на флагштоке. Лица, словно черепа, обтянутые кожей, но только с огромными глазами. Жаль, со временем не сохранился тот кадр, но я его отчетливо помню.
Но маме, можно сказать, повезло с работой, поскольку она была сироткой, как тогда ее называли, то ее определили «заштатным» водовозом. Вот и возила воду от ручья на ферму в огромной бочке на старой кобыле Пердиле (так ее звали - Пердила. Она от старости при каждом шаге подпердывала). Ну, а что делать. Лошадь была кляча-сдыхляча: убить жалко, есть там было с нее нечего – кости да жилы. Вот и пустили ее возить воду. В этих местах рассказа мама всегда смеялась. Но на самом деле эти воспоминания вызывали слезы.
И что самое страшное в те времена – это наказания. Хлеб колосится. Для скотины выращивают овощи. А дети ходят собирать по полю колоски, чтоб ни один не пропал. И упаси Господь позариться на морковку или колосок, к вечеру за тобой приезжают, и человек исчезал на веки вечные.
Их спасал мед. Мамин дед (а жила она у деда с бабой, поскольку сирота по маме) держал колхозную пасеку, но и рядом свои ульи. Вот благодаря пчелкам и выжили. «Идешь к реке, надерешь огромные листья лесного щавеля, очистишь кислючий черенок и жуешь до оскомины. Только дома можно было эту «отраву» и есть, с медом, - говорила мама, - Да и меду почему-то пчелы собирать не хотели, мало его было.
Особой прелестью считалось заиметь кусочек макуха. Это было, как конфетки. Сунешь за щеку и бегаешь с ним полдня… Счастье!»
А вечерами дома в каждой семье шили и вышивали кисеты для бойцов на фронте. Кто умел, вязал носки и варежки, но особо и шерсти-то не было.
К сожалению архивных фотографий не сохранилось. Кто мог тогда снимать фотки в этой тьму-таракань? Был тот кадр бухенвальдский, как я называла, но время и его не пощадило.
Остались лишь пара кадров отца-фронтовика, деда моего, и все.
Аурика Руснак, г. Дубоссары
